Пошто богонадахнуто Писмо каже: „Све ради размишљено“ (μετὰ βουλῆς = саветно – Сирах 35, 19), зато они који су добили (у део) свештену службу треба нарочито да гледају да са сваком марљивошћу размишљају о свему шта (им) треба чинити. Јер који хоће тако да живе, у доброј им нади стоје ствари њихове, и бива да им као уз ветар (= успешно) све иде по жељи; и та је реч сасвим правилна. Али, бива да некад тешка и неподношљива жалост (λύπη = туга) оптерети ум, и страшно га помути, и одвоји га од стремљења ка дужности, и убеди га да оно што је неправедно (= некорисно) види као нешто корисно. Тако нешто видимо да се догодило најблагочестивијем и најбогољубивијем епископу Евстатију. Јер, као што је посведочено, рукоположен је (и постављен) канонски, но узнемираван (= смућиван), како вели, од неких (људи) и упавши у неочекиване околности, и затим од превелике безвољности за рад (ἀπραγμοσύνης = непрактичности), и уморан од подношења брига, наметаних му пословима, мада је могао да одбија ружне критике (= клевете) противникâ, он је, не знамо како, поднео писмену оставку. Требало је, међутим, кад је већ једном узео у руке свештеничко старање, да се истога држи са духовном бодрошћу, и да се подухвати трудова и добровољно подноси зној за награду. Но пошто је једном показао себе малодушним, доживевши то више од безвољности (ἀπραγμοσύνης = непрактичности) неголи од лењости и нехата, ваша је Богочестност нужно изабрала и поставила (κεχειροτόνηκεν) (уместо њега) најблагочестивијег и најбогочеснијег брата нашег и саепископа Теодора да се стара о Цркви. Јер није било нормално да иста (= Црква) обудови и да стада Спаситељева буду без старатеља. Но пошто је (Евстатије) плачући дошао споменутом најбогочеснијем епископу Теодору, не спорећи о граду, нити о Цркви, него тражећи сада само част и звање епископа (τῆν τοῦ ἐπισκόπου τιμὴν καὶ κλῆσιν), сви се сажалисмо на старца и сматрасмо за заједничку (нам) сузу његову, те похитасмо да дознамо да ли је споменути (Евстатије) подвргнут законитом свргнућу или је изобличен за неке преступе од оних који су блатили његов углед. И пошто смо дознали да ништа такво није учинио, него је споменутоме (Евстатију), уместо (неког) преступа, то била већма – сама оставка. Зато ни вашој Богочестности нисмо замерили што је правилно рукоположила (= поставила) на његово место споменутог најблагочестивијег епископа Теодора. Но, пошто није нормално, јако се спорити са безвољношћу (= непрактичношћу) човека, него је већма требало смиловати се на старца, који је тако дуго времена био ван роднога града и очинског дома, одлучисмо и одредисмо, без сваког спорења, да исти (Евстатије) има звање и част и општење епископа (τὸ τῆς ἐπισκοπῆς ὄνομα καὶ τὴν τιμὴν καὶ κοινωνία). Али тако, да он нити рукополаже, нити да заузевши Цркву свештенослужи сопственом влашћу, него тек када га узме са собом, то јест дозволи му, ако треба, брат и саепископ (Теодор), по расположењу и љубави у Христу. Ако се пак одлучи нешто снисходљивије за њега, или сада или после овога, и то ће бити угодно Светом Сабору.
По богонадахнутоме писму, које каже: размишљено све ради, они, који су постављени на свештену службу, треба особитим начином да гледају, да са највећом марљивошћу размисле о свему, што имају чинити. Јер, који тако живот свој упораве, у свачему им је нада напредна и у правцу њихових жеља све им иде, као уз вјетар; и ријеч је ова потпуно сходна истини. Али бива кадгод, да каква и несносна туга оптерети ум човјека, јако га узнемири, одбије га од тежења к својој дужности и доведе га до тога, да сматра корисним оно, што је по својој природи слабо. Нешто сличнога дознали смо, да се је догодило и са најпобожнијим и најблагочастивијим епископом Евстатијем. Као што је познато, он је по правилима постављен; али послије, како он каже, био је од неких смућен и стављен у неочекиване прилике, при томе и по себи нерасположен најбоље к раду, уморен бригама, које му је служба налагала, а неспособан да сам стане на пут укорима противника својих, непојмљивим за нас начином поднио је писмену оставку на своју катедру. Он је свакако морао, пошто је једном примио на себе свештеничко старање, до краја духовном га кријепошћу и држати без обзира на труд, и добром је вољом морао подносити зној, који би му награду донио био. Пак кад је он очито показао био свој немар, који је у осталом потицао више што се плашио многих послова, него од лијености и нехајства, благочастије је ваше по неопходности поставило најпобожнијега и најблагочастивијега брата нашега и саепископа Теодора, да управља црквом; јер није било у реду, да она удовом остане и да без пастира остане стадо Спаситељево. Али пошто се он сада обратио плачући, не што хоће да исправда град или цркву у споменутога најблагочастивијега епископа Теодора, него само да част и име епископа измоли: сажаљевајући сви старца и сматрајући опћима свима нама његове сузе, ми смо се постарали да дознамо, да није исти законитоме се свргнућу подвргао био, или су га пак њеки оптужили за какве пријеступе, само да му глас окаљају. И дознали смо, да ништа таковога он учинио није, него сав му се његов пријеступ састоји у самој оставци. Ради тога ми не осуђујемо ваше благочастије што сте поставили, као што је и требало, на његово мјесто споменутога најпобожнијега епископа Теодора; али, држећи да није најупутније превеликом строгошћу порицати нерад овога човјека, напротив да треба имати милосрђа према старцу, који је од толикога времена удаљен од града, у коме се родио и од куће својих предака, установљујемо и наређујемо, да ван сваке противштине он ужива име епископа, и част, и опћење. Ово у осталом на такав начин, да он нити рукополаже, нити самовласно цркву заузимље за свештено служење, осим, ако га по доброј вољи и по љубави у Христу позове собом, или ако се случи, да му то допусти брат или саепископ. Ако пак ви установите у погледу њега још шта снисходљивије, светоме ће сабору и то угодно бити.
Μετὰ βουλῆς πάντα ποίει, τῆς θεοπνεύστου λεγούσης γραφῆς, χρὴ δὴ μάλιστα τοὺς ἱερᾶσθαι λαχόντας μετὰ πάσης ἀκριβείας τὴν ἐφ' ἅπασι τοῖς πρακτέοις ποιεῖσθαι δεάσκεψιν. Διαβιοῦν γὰρ οὕτως ἐθέλουσίν, ἐν καλῷ τῆς ἐλπίδος κεῖσθαίτε τὰ κατ᾽αὐτοὺς, καὶ οἷον ἐξ οὐρίας ἐν τοῖς κατ' εὐχὴν ἀποφέρεσθαι συμβαίνει· καὶ πολὺ τό γε εἰκὸς ὁ λόγος ἔχει. ᾽Αλλ' οἶδεν, ἑσθ' ὅτε, δρίμεῖα καὶ ἀφὁρητος λύπη, κατασκήψασα νοῦ, καταθολῶσαί τε δεινῶς αὐτὸν, καὶ τῆς τῶν δεόντων ἀποκομίσαι θήρας, ἀναπεῖσαί τε τὸ πεφυκὸς ἀδικεῖν, ὥς τι τῶ ὀνησιφόρων ἰδεῖν. Τοιοῦτον τι πεπονθότα τεθεάμεθα τὸν εὐλαβέστατον, καὶ θεοσεβέστατον ἐπίσκοπον Εὐστάθιον. Κεχειροτόνηται μὲν γὰρ, ὡς μεμαρτύρηται, κανονικῶς· τεθορυβημένος δὲ, ὥς φησι, παρά τινων, καὶ ἀδοκήτοις περιστάσεσιν ἐμβεβηκὼς, εἶτα ἐκ πολλής ἄγαν ἀπραγμοσύνης ἀπειρηκὼς τὴν ἀντίστασιν τῶν ἐπενηνεγμένων αὐτῷ φροντίδων, καί περ διακρούεσθαι τὰς παρὰ τῶν ἐπιφυομένων αὐτῷ δυσφημίας δυνάμενος, παραιτήσεως, οὐκ ἴσμεν ὅπως, προσεκόμισε βιβλίον. ῎Εδει γὰρ, ὡς ἅπαξ ἐγκεχειρισμένον ἱερατικὴν φροντίδα, ταύτης ἔχεσθαι μετ' εὐρωστίας πνευματικῆς, καὶ οἷον ἀνταποδύεσθαι τοῖς πόνοις, καὶ ἱδρῶτα τὸν ἔμμισθον ἐθελοντὶ ὑπομεῖναι. ᾽Επειδὴ δὲ ἅπαξ ὀλιγώρως ἔχοντα παρέδειξεν ἑαυτὸν, τοῦτο παθὼν ἐξ ἀπραγμοσύνης μᾶλλον,ἢ ὄκνου, καὶ ῤᾳθυμίας, κεχειροτόνηκεν ἀναγκαίως ἡ ὑμετέρα θεοσέβεια τὸν εὐλαβέστατον, καὶ θεοσεβέστατον αδελφὸν ἡμῶν καὶ συνεπίσκοπον Θεόδωρον, φροντιοῦντα τῆς ἐκκλησίας· οὐ γὰρ ἦν ἀκόλουθον χηρεύειν αὐτὴν, καὶ ἐπιστάτου δίχα δεατελεῖ τοῦ Σωτῆρος τὰ ποίμνια. Ἐπειδὴ δὲ πρσσῆλθε κλαίων, οὐ περὶ τῆς πόλεως, οὑδὲ τῆς ἐκκλησίας φιλονεικῶν τῷ μνημονευθέντι θεοσεβεστάτῳ ἐπισκόπῳ Θεοδώρῳ, ἐξαιτῶν δὲ τέως τὴν τοῦ ἑπισκόπου τιμὴν, καὶ κλῆσιν, συνηλγήσαμεν ἅπαντες τῷ πρεσβύτῃ, καὶ κοινὸν εἶναι λογεσάμενοι τὸ αὺτοῦ δάκρυον, ἐσπεύδομεν μαθεῖν, εἰ καθαίρεσιν ἔννομον ὑπομεμένηχεν ὁ μνημονευθεὶς, ἢ γοῦν ἐπί τισι τῶν ἀτόπων ἐλήλεγκται παρά τινων καταφλυαρησάντων αὐτοῦ τῆς ὑπολήψεως. Καὶ δὴ ἐμάθομεν πεπράχθαι μὲν τοιοῦτον οὺδὲν, γενέσθαι δὲ μᾶλλον τῷ μνημονευθέντι ἀντὶ ἐγκλήματος τὴν παραίτησιν. Ὅθεν οὐδὲ τῇ ὑμετέρᾳ θεοσεβείᾳ ἐμεμψάμεθα, χειροτονησάσῃ δεόντως εἰς τὸν αὐτοῦ τόπον τὸν μνημονευθέντα εὺλαβέστατον ἐπίσκοπον Θεόδωρον. Ἐπειδὴ δὲ τῇ ἀπραγμοσύνῃ τοῦ ἀνδρὸς οὐ σφόδρα φελονεικεῖν ἀκόλουθον, ἔδει δὲ μᾶλλον ἐλεῆσαι πρεσβύτην, ἔξω καὶ πόλεως τῆς ἐνεγκούσης αὐτὸν, καὶ πατρῴων ἐνδιαιτημάτων ἐν μακροῖς οὕτω γεγονότα χρόνοις, ἐδικαιώσαμεν, καὶ ὡρίσαμεν, δίχα πάσης ἀντιλογίας, ἔχειν αὐτὸν τό τε τῆς ἐπισκοπῆς ὄνομα, καὶ τὴν τιμὴν, καὶ τὴν κοινωνίαν. Οὕτω μέν τοι, ὥστε μὴ χειροτονεῖν αὐτὸν, μήτε μὴν ἐκκλησίαν καταλαβόντα ἱερουργεῖν ἐξ ἰδίας αὐθεντίας· ἀλλ' ἢ ἄρα συμπαραλαμβανόμενον, εἴτουν ἐπιτρεπόμενον, εἰ τύχοι, παρὰ ἀδελφοῦ, καὶ συνεπισκόπου, κατὰ διάθεσιν, καὶ ἀγάπην τὴν ἐν Χριστῷ. Εἰ δέ τι βουλεύσησθε χρηστότερον ἐπ' αὐτῷ, ἢ νῦν, ἢ εἰς τὸ μετὰ ταῦτα, ἀρέσει καὶ τοῦτο τῇ ἁγίᾳ συνόδῳ.
Прводруги 16: Због свађâ и потресâ, који се догађају у Цркви Божијој, неопходно је одредити и ово: да се ни на који начин не поставља епископ у оној Цркви чији је Предстојник (= епископ) још жив и још је у својој части, осим ако он сам добровољно поднесе оставку на епископију (τὴν ἐπισκοπὴν παραιτήσεται). Јер, треба најпре до краја довести, канонски испитиван, узрок због којег се (дотични) изгони из епископије (τῆς ἐπισκοπῆς ἐκδιώκεσθαι), и тек потом, пошто он буде свргнут, другога уместо њега поставити у епископство (εἰς τὴν ἐπισκοπήν). Ако пак неки од епископâ, остајући у својој части, нити жели да поднесе оставку, нити хоће да свој народ пастирствује, него се удаљи из своје епископије и преко шест месеци борави у другом месту, а није задржаван (тамо) ни царском заповешћу, нити извршујући неку службу свога Патријарха, нити је захваћен неком тешком болешћу која га чини сасвим непокретним, такав, дакле, који није спречен ниједним од споменутих разлога, а удаљио се из своје епископије, и преко шест месеци борави у другом месту, биће сасвим лишен и части и достојанства епископа. Јер за онога који пренебрегава поверено му стадо, и проведе време преко шест месеци у другом месту, Свети Сабор одреди: да буде сасвим лишен архијерејства (τῆς ἀρχιερωσύνης) којим је постављен да пастирствује, и на његово место епископства (τῆς ἐπισκοπῆς) да се уместо њега постави други.
Петр. Алек. 10: Зато није разложно (εὔλογον) да ни клирици, који су сами пошли (на мучеништво), па су пали, а затим се опет на подвиг вратили, да остану даље у (свештеној) Служби (ἐν τῇ λειτουργίᾳ), јер су напустили стадо Господње и себи љагу навукли, што ниједан од Апостола није учинио. Јер и блажени Апостол Павле, који је многа гоњења претрпео и многе подвиге борби показао, знајући да је „боље отићи и са Христом бити“, (ипак) додаје и каже: „Али остати у телу, потребније је ради вас“ (Флб 1, 24). Јер, „гледајући не своју корист, него многих, да се спасу“ (1Кор 10, 33), сматрао је да је нужније од свога успокојења да остане са браћом и стара се о њима. Који хоће да „учитељ буде у учењу (своме), постајући образац за верне“ (Рм 12, 7). Отуда они који, просуђивани (ἐπιδικαζόμενοι) у тамници, отпадоше од (свештене) Службе, и опет се повратише, врло су безосећајни. Јер како траже оно што су напустили, кад су могли бити браћи врло корисни у таквом времену? И док нису били погрешили, имали су извињење за свој неразуман поступак; али кад су пали, као погорђени и на себе љагу навукли, више не могу свештенослужити (λειτουργεῖν). Зато нека се у смиреноумљу већма старају, како ће, преставши са сујетом, окончати (свој живот). Јер им је довољно општење (ἡ κοινωνία), са надзором и тачношћу, које бива с два разлога: и да не изгледају да на силу грабе да одавде (= из живота) отиду; и да се неки, који су пали, не изговарају као да су због епитимије клонули (духом). Овакви ће више од свих имати срамоту и стид, као онај који је темељ положио, а није могао да доврши. Јер ће, вели, „сви пролазници почети ругати му се, говорећи: Овај човек постави темељ, и не могаше да доврши“ (Лк 14, 29-30).
Кирил Алек. 2: А новци (= имовина) који су му неправедно одузети, праведно је да му се врате из два разлога. Прво, зато што тако нешто уопште није требало бити; и затим, што веома ожалошћује и у крајње нерасположење води Богочестњејше по свој земљи епископе, када (им) се траже рачуни о распоређењу (τῆς οἰκονομίας) трошкова који им бивају, било од прихода Црквених, било пак од неких приноса плодова. Јер, сваки ће од нас у своје време дати рачун Свеопштем Судији. А драгоцености и непокретна имовина треба бити наотуђиво сачувана Црквама, а поуздати се (= имати поверење) у оне који у своје време управљају Божанственим Свештенством да ће економисати трошковима који бивају (у Цркви).
Кирил Алек. 3: А писмену оставку каже (тај Петар) да није дао по својој вољи, него по принуди и из страха и због претње неких. А и иначе је (јасна) ствар: да није угодно установама (τοῖς θεσμοῖς) Цркве да неки од јерургâ (= свештенослужећих) подноси писмене оставке. Јер, ако су достојни да литургишу (= служе), нека у томе и буду (= остану); а ако су недостојни, нека не одлазе оставком, него већма кад су осуђени за ствари (= дела), на које неко износи многи приговор, пошто се налазе ван сваког (Црквеног) поретка. Поздрави Братство које је с тобом, а тебе поздравља у Господу братство које је са нама.
Зонара: Евстафий, о котором упоминает это послание, был епископом Памфилии. А Памфилия есть епархия Атталии. Итак, названный муж, подвергшись бедствиям, и по малодушию и недеятельности отказавшись от управления епископиею, представил и письменное отречение от епископства. Хотя там на его место рукоположен был другой, но Евстафий со слезами пришел к сему священному собору, и не требовал себе возвращения города, или церкви, не заводил об них спора с рукоположенным после него, но просил имени и чести епископа, то есть, желал называться епископом и иметь честь в престолах и другом подобном, что принадлежит епископу. Итак, священный собор говорит: мы возсоболезновали о старце, признали слезы его общими нам и употребили исследование дабы узнать по правилам ли извержен сей человек, может быть, вследствие обвинений его кем нибудь в каких нибудь неуместных действиях. А когда мы узнали, что ничего такового с ним не было, а что он отрекся от епископства, и посему должен лишиться оного за недеятельность, то признали, что не следует порицать недеятельность сего мужа, то есть неспособность к делам, а рассудили, что лучше должно помиловать старца, долгое время лишенного его отечества и отеческого жилища. Посему мы определили, и признали справедливым, чтобы он имел имя епископства и честь и общение то есть право входить внутрь алтаря, и приобщаться; но чтобы сам не священнодействовал, и не рукополагал, если не будет приглашен от другого епископа к сослужению с ним, или совместному рукоположению, или если не получит поручения от епископа оной области совершать что-либо таковое. И мы, говорит собор, предоставили ему это; а если вы положите о нем какой более благосклонный совет, или ныне, или посем, то есть предоставите ему какие либо большие права, или преимущества; то и это нам будет приятно. Из этого соборного снисхождения некоторые думают выводить заключение, что епископам дано право отрекаться от их церквей, а архиерейство удерживать. А я думаю, что отсюда скорее выходит противное, именно то, что в древности отрекающиеся от епископства лишались всего, что до того времени имели, и после отречения не имели никакого архиерейского права, и не именовались епископами. Ибо, если был обычай, чтобы отрекшийся сохранял архиерейские права, то за чем же именно Евстафий со слезами обратился к священному собору, и просил, чтобы ему называться епископом, и иметь честь епископа, и собор писал об этом к собору Памфилийскому? Итак, из сего послания открывается, что полное отречение архиереев от епископства подлежало осуждению и его не было в то время, ибо в послании говорится, что «утомленный заботами по причине излишней недеятельности, не знаем как, - представил письменное отречение. Ибо ему, яко единожды приявшему на себя священноначальственное попечение, подобало удерживати оное с духовною крепостию, как бы вооружатися на труды, и охотно преносити пот, обещающий воздаяние». Итак, что не было тогда обычая представлять отречения от церквей, - это явствует из написанного собором: «не знаем – как, представил письменное отречение». Ибо только тем, кому дело представляется странным и кто недоумевает, свойственно говорить: не знаем, как случилось то, или это; а если бы дело было обычное, не было бы и недоразумения. Прибавление: «ибо ему, яко единожды приявшему на себя священноначальственное попечение, должно было удерживати оное» и так далее дает понять, что отречение от священноначальственных попечений не дозволено, но скорее запрещено и осуждается. Ибо если только еще сначала призываемые к пастырскому служению народу, в случае неповиновения избирающим их, подлежат отлучению по 36-му правилу святых Апостолов, доколе не примут служения, и по 17-му правилу Антиохийского собора; то каким образом рукоположенные и принявшие предстоятельство над людьми могут быть приняты без опасения, когда отказываются и отрекаются от порученного им божественною благодатию служения? Каким образом таковые не епитимиям будут подлежать, а будут иметь отличие называться епископами и принимать архиерейскую честь? Это антиохийский собор предоставил, как преимущество, рукоположенному в какой нибудь предел, но не принятому тамошним народом, не по собственной вине, но по бесчинию и злонравию народа, как говорится в осмнадцатом правиле сего собора. И буква сказанного послания показывает, что то все было снисхождением к малодушию Евстафия и чрезмерной его скорби. Ибо в послании говорится, что, когда он пришел, и со слезами просил того и другого, все мы возсоболезновали о старце и сочли слезы его общими всем нам; и чрез несколько слов: «но понеже не подобает много порицати недеятельность сего мужа, паче же надлежало помиловати старца» и так далее. Итак, из сего явствует, что отцы собора, тронутые слезами и глубокою старостью сего мужа, и опасаясь, чтобы от чрезмерной печали с ним чего не случилось, оказали то снисхождение, которое оказали, но не поставили этого в закон, и не предписали этому так быть и на будущее время. Ибо они конечно знали правила, и не определили бы противного апостольским правилам и постановлениям прежде них бывших святых отцев, и не дозволили бы желающим и отрекаться, - и архиерейскими преимуществами пользоваться и после отречения. Ибо каким образом могли это седлать те, которые мыслят, что однажды принявший на себя священноначальственное попечение должен удерживать оное с духовною крепостию, и что следует за этим далее? А что все это они сделали, будучи тронуты слезами оного старца, - это открывается и из многих других изречений послания, и из следующих написанных слов: «аще же положите о нем какой более благосклонный совет, то и сие будет угодно святому собору»; они так жалели сего мужа, будучи тронуты его слезами и несчастием, что и других поощряли на милость к нему и призывали к состраданию. Если же принимают сие соборное послание за правило, а не за снисхождение, оказанное этому Евстафию; то почему отрекшимся от своих церквей и от самого архиерейства в том случае, если они опять приходят и плачут, не дают как имени епископства, так и архиерейских прав, и чести? Потому что таковый является однажды отрекшимся от всего, и лишенным всего, как это видно из слов отцев собора: «мы производили исследование, дабы уведати, подвергся ли он законному извержению, или только в некоторых неуместных поступках обличаем был. И мы уведали, яко ничего такового им не соделано, а наипаче в вину Евстафию поставлено отречение». Итак, как если бы он изобличен был в каком либо безместном поступке, точно так же он вследствие отречения является лишенным всех прав епископства, так что кажется собору и изверженным. Но однакоже собор, преклоненный его слезами, определил то, что содержится в послании. Итак, тем, которые принимают послание за правило и постановление, не покажется нисколько странным, что намеревающиеся отречься от управления делами и от самого архиерейства (которые, по их мнению, разделены одно от другого) опять принимают то и другое, и присвояют себе звание епископа, и священнодействие и честь. Следовательно не согласно с мыслию сих досточтимых отцев рассуждают те, которые пользуются этим посланием, как правилом, и думают, что им дается епископам право отрекаться от их церквей, а архиерейство удерживать за собою. Заключающие таким образом противоречат и другому правилу. Ибо собор шести сот тридцати святых отцев, бывший в Халкидоне, в шестом правиле постановил: решительно никого ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковного чина, не рукополагати иначе, как с назначением рукополагаемого именно к церкви градской, или сельской, или к мученическому храму, или к монастырю; а о рукополагаемых без точного назначения (собор определил) поставление их почитати недействительным, и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поставившего их». Итак, если имеющие меньшую степень без точного назначения, не допускаются до рукоположения, но, хотя бы и были рукоположены, остаются не действующими, и таковое дело казалось столь неуместным, что и рукоположивший считается достойным посрамления; то каким образом имеющий больший, ил скорее самый высший из всех сан сделается епископом без назначения и без имени, будет и называться епископом, и будет удостоен архиерейских прав? Ибо всякой архиерей при рукоположении назначается к какому-либо городу, и именуется епископом оного. Итак, оставивший город, в который был назначен, и отрекшийся священнодействовать в нем и блюсти находящееся в нем стадо Великого Архипастыря, каким образом впредь будет называться епископом, и над кем будет наблюдать? Ибо имя епископа обозначает его дело и деятельность; и тот, кто прекратил деятельность, тем потерял и название. А тот, кто не может называться епископом, может ли принять участие в каком либо праве священства, может ли пользоваться архиерейским преимуществом и честию? Как будет и именоваться иерархам тот, кто не имеет под своею властию клира и не начальствует над посвященными? А кому не принадлежит по истине имя иерархии, тому не принадлежит и деятельность; ибо не участвующий в имени, тем более не должен участвовать в деле. Итак, наконец, никто не должен быть допускаем отрекаться от возложенного на него служения епископства, исключая того, кто сам себя объявляет недостойным священства. А если кто даст доказательства, что отрекающийся совершенно не канонически получил епископство; то отрекающийся, вместе с представлением отречения должен быть лишен всего священнического сана и всякого права, присвоенного архиерейству. Что не должно допускать отречения, это ясно видно и из третьей главы послания святого Кирилла к Домну, где говорится: «но и кроме сего с церковными постановлениями не сообразно, яко некие священнодействователи представляют рукописание отречения» и так далее. Ищи и написанное в десятом правиле святого священномученика Петра, архиепископа александрийского.
Аристен: Евстафий, долженствовавший с твердостию переносить труды епископства (ибо так должен делать и всякий епископ), обратил тыл и малодушно отрекся. Вместо него рукоположен Феодор; а он со слезами и стыдом просит чести епископства. Рукоположенный вместо него неповинен, именно потому, что вместо обвинения имеет отречение его. Сей епископ Евстафий, по недеятельности, и будучи не в состоянии управлять делами церкви, и бороться с приходящими к нему заботами и противостоять им, отрекся от управления делами, и вместо его рукоположен был другой. Потом он пришел на бывший в Ефесе собор и не возвращения епископства себе просил (ибо если бы этого просил, то не был бы и выслушан, так как однажды уже отрекся от него, и на место его рукоположен был другой); но искал епископской чести и общения. И признан был в сем достоинстве без всякого прекословия, так что разрешено ему и именоваться епископом, и иметь честь и кафедру, и священнодействовать только не самовластно, а когда получит позволение от брата и соепископа по благорасположению и любви во Христе. Из сострадания отцы сего собора предложили собору Памфилийскому, к которому принадлежал и Евстафий, положить о нем какой либо более благосклонный совет или ныне, или потом. – Это значило – или принять его в праздную церковь, или иначе как поступить с ним.
Валсамон: Памфилия есть епархия Атталии. И когда некто Евстафий, который был в ней епископом, отрекся письменно от епископства по причине некоторых беспокойств и деловых обстоятельств, а потом опять просил со слезами иметь только честь и звание епископа, святый собор был этим тронут и, чрез настоящее послание отправленное к собору Памфилийскому, определил, чтобы старец был удостоен милости, и чтобы Феодор, поставленный епископом в Памфилии, опять оставался епископом, а Евстафий, как не изверженный, но по причине недеятельности, отрекшийся, имел, по снисхождению, то чего искал, то есть, имя и честь епископа, и общение, то есть, право приобщатся внутри алтаря; но чтобы не совершал ничего епископского, если не будет на это позволения от местного епископа. Ибо собор не почитал справедливым порицать недеятельность сего мужа, то есть, неспособность его к делам. На основании такого содержания послания некоторые говорят, что архиереям этим посланием дано право отрекаться от престолов церквей, но сохранять архиерейство; ибо, говорят, если бы это не было возможно, то собор не дозволил ба Евстафию иметь имя и честь епископа и, с соизволения местного епископа, священнодействовать. Но это, как я думаю, несправедливо. Ибо что определено отцами, то определено по снисхождению; и не должно определенное по снисхождению для какой нибудь полезной цели приводить в пример и удерживать на будущее время, как правило. Иначе, когда и послание не говорит, что Евстафий отрекся от исполнения епископского служения, и удержал священство (ибо не стал бы и просить получить то, что имел); но говорит лишь о том, что он отрекся от епископства, и когда отцы не определили, что допущенное, по состраданию, в отношении к Евстафию имеет силу и на последующее время, - то на каком основании они разделяют неразделимое и возводят в закон то, чего не содержится в послании? И я думаю, что это снисхождение допущено не без осмотрительности. Ибо когда правила и послание святого Кирилла к Домну определяют, чтобы никто из священников не представлял рукописаний отречения (потому что если, говорят, они достойны служения, должны пребывать в нем, а если недостойны, не должны удаляться чрез отречение, но когда будут осуждены по делам); то как может кто нибудь сказать, что ефесский собор и в особенности председательствовавший на нем великий Кирилл составил определение, противное самому себе и прочим отцам? Но как отречение Евстафия, как кажется, не было твердо, а колебалось в некоторых частях; то святой собор, по снисхождению, склонился к такому определению. А что таково было отречение Евстафия, это открывается и из самого послания, в котором говорится: «не ведаем како Евстафий представил письменное отречение» и как бы представляется странным принятие сего отречения. Ибо если оно было во всем непоколебимо, то Евстафию не дано было бы право ни именоваться епископом, ни священнодействовать, так что данное в настоящем послании снисхождение не есть всеобщее. Это открывается и из написанного отцами, что собору угодно, если бы со стороны местных епископов был и другой какой более благосклонный совет о сем старце. Еще скажи: поелику халкидонский собор определяет, чтобы никто решительно не был рукополагаем без назначения; то епископ, удержавший одно священство, как говорят некоторые, каких священников иерархом будет именоваться, или кого будет учить? Над кем епископствовать? Решительно ни над кем. Посему то одно священство и не может быть удержано и сохранять силу. Ищи еще девятое правило святого Петра, архиепископа александрийского.